Джей Джей Модена это семьдесят два снимка в пыльном альбоме, присыпанном ностальгией, нафталином да маразмом, смешать по вкусу, добавить льда, применять без оглядки. Потомок андалузианских цыган, в ряду всей своей далей и недалекой родни, уже тогда казался гадким утенком, самым слабым птенцом в помете, вырываясь вперед только за счет упрямства. Школе он предпочитал слоняться куда глаза глядят, а классическое образование заменили друзья, собранные со всех концов окраин. В свои пятнадцать он вовсю работал в баре, таская коктейли навынос, а чуть позже уже и переместился на стройку, выполняя полную рабочую смену.
Джей Джей Модена это пятьдесят долларов за вечер, помощник дешевого сутенера на улочках Окленда, разыскивающий для того клиентов. Худощавый, злобный, напористый, напоминает гончую, идущую по следу, не думающую о последствиях. Демоны заменяют блох, плотно поселились в его черепной коробке, играют тому парадный марш, дирижирую оркестром. Модена сплевывает прямо на пол суточного номера, прикуривает привычный Camel Classic от стоящей на тумбочке свечи и возвращает ладонь на затылок стоящей на коленях девицы. Идет как идет, остальное к черту.
Джей Джей Модена это семьдесят отжиманий, пояс с отягощением тянет к земле, но раз за разом исполняет свой долг, только бы не вернуться к тому, откуда пришел. Когда всю банду накрыли, он остался одним из немногих, кто оказался формально чист и был отправлен на все четыре стороны. Без гроша в кармане и ни имея ни единой идеи, он выбрал самую безумную – когда-то армия казалась брату его отца неплохим домом. Может и ему послужит? Позже Модена не раз проклинал себя за это решение, приведшее его на вербовочный пункт, но спорить с фатумом так себе идея, когда у того на руках все козыри.
Джей Джей Модена это десять грамм свинца в цельнометаллической оболочке, цена, которую он легко получит за свою жизнь, разменивая не глядя. В глаза летит раскаленный горячим солнцем песок под Кабулом, а вторая командировка уже заставляет принимать происходящее как должное. Полевой медик, а точнее санитар, больше обученный убивать, чем спасать жизни, тем не менее дополнительно к стандартной амуниции тащит с собой пару подсумков, забитых доверху тем, что понадобится, ему они попадут в передряги. Корпус морпехов напоминает тех шлюх, которы сам Джей Джей гонял в детстве – забот полон рот, а свои кровные надо еще отработать, копаясь в дерьме. Смерть играет в салочки, чур в этот раз я веду, сучка.
Джей Джей Модена это семнадцать суток карцера, где единственным, кто его навещал стал врач. Воспаленная ткань быстро затягивалась, не давая шутке пожилого хирурга о собачьих свойствах самого бойца устареть, а обида горькой волной накрывала Джея вместе со слезами, сокрушая волю, надежду и веру. В том бою они потеряли немало ребят, но апофеозом дня стал склад, который морпехи обнаружили у талибов. Оружие, то самое оружие, из которого из подстрелили, было, согласно маркировке, заботливо предоставлено афганцам другими американцами не позднее чем пару недель назад. Вернувшись назад, баюкая раненое плечо в повязке, и сжимая в другой четыре жетона погибших, почти не отдавая себе отчета в своих действиях, Джей сломал ребра двум штатским – то ли бизнесменам, то ли контрабандистам, привязанных к батальону.
Джей Джей Модена это шесть с половиной шагов туда, шесть обратно, в крохотной конуре, которую занимал на птичьих правах у своей тетки. Никогда не ходите назад, всегда чего-нибудь, да не хватит. Чего-то, всего, а к черту. Армейская униформа догорает в поржавевшей бочке на заднем дворе, а бумаги с подписью уволен с несоответствием резолюции распорядка и дисциплины отправляются следом. Модена сам не замечает что выкинут на обочину не только армией, но и самой жизнью, сыгравшей с ним злую шутку. Сорок часов в неделю в похоронном бюро, плюс сверхурочные, четыре книги в неделю, две тренировки в зале за углом и много одиночества. И строгая диета по выходным – виски и кодеин, кодеин и виски, прямиком в преисподнюю без обратного билета. Это жизнь просрочена, пожалуй несите следующую, но пока еще держится на крепких ногах, хавает что дают, ожидает добавки. А небо все то же. Здравствуй, небо. Будем привыкать заново.
